Источник:
В декабре 2018 года были опубликованы долгожданные для многих ученых данные: первые подробные описания австралопитека «Маленькая Стопа», возраст которого достигает около 3,67 млн лет. Как работают палеоантропологи? Что происходит с этой наукой сегодня? Для чего важна ее популяризация и как искать инвестиции в такой специфической области? Ответы на эти вопросы подскажет один из самых известных палеоантропологов в мире.
Через интернет в историю человечества
Палеоантрополог Ли Роджерс Бергер все делает не так, как принято, чем очень раздражает консервативных коллег. В узкую пещеру с редкими останками он отправляет собственного сына-подростка, чтоб не терять время в ожидании именитых ученых, которые все равно не протиснутся в двадцатисантиметровую щель. Он не ограничивает свою аудиторию и читает лекции в уважаемых университетах, коворкингах и даже ночных клубах по всему свету. В важнейшую экспедицию традиционно приглашают избранных специалистов из своего круга, а Бергер через Facebook набирает команду волонтеров из разных стран. Вместо того, чтобы десятилетиями готовить публикацию в Nature, он мгновенно сообщает об открытиях в Twitter.
Бергер первым догадался искать неразведанные пещеры в Google Earth, отмечая на карте саванны островки растений-маркеров. Едва ли кто-то за пределами узкого круга ученых ранее имел возможность подержать в руках останки древнего человека; Бергер печатает их на 3D-принтере и дарит всем желающим. Более того, любой обладатель такого принтера может бесплатно скачать файл с макетом останков и распечатать их. Вот так, прямо у нас на глазах Ли меняет некогда закрытую от посторонних зрителей науку, заодно привлекая в нее лучшие умы из самых разных областей и применяя новые подходы и технологии.
Начало карьеры
Ли вырос на большой ферме в США, был активным участником множества молодежных организаций, работал на телевидении, а затем вдруг увлекся палеоантропологией, получил необходимое образование и около 30 лет назад переехал в Южно-Африканскую Республику. Там он окончил докторантуру и всерьез занялся раскопками. В конце восьмидесятых ЮАР не пользовалась популярностью у ученых: ее избегали в знак протеста против политики апартеида. Бергер думал не о политике, а о новых открытиях.
В 2008 году страна ответила взаимностью: палеонтрополог обнаружил останки ранее неизвестного прямого предка человека — австралопитека седиба (Australopitecus Sediba), возраст которых достигает примерно 1,78—1,95 млн лет. В 2013 — открыл новый вид, хомо наледи (Homo Naledi), и сделал потрясающий вывод: этот древний родственник наших предков хоронил своих умерших. Ранее считалось, что особое отношение к смерти присуще только нашему виду — Homo Sapiens.
Украшения и сувениры в форме костей седиба из туристических лавок ЮАР стали одним из символов Йоханнесбурга, в окрестностях которого профессор проводит раскопки. Реплики останков древних людей вручают важным гостям на различных политических мероприятиях, а лидеров дружественных государств возят на экскурсию в пещеру Малапа, где были сделаны важнейшие открытия Бергера.
Пару лет назад в The New Yorker вышла статья, посвященная исследованиям и личности Бергера, в которой он представлен этаким Стивом Джобсом от палеоантропологии: успешным менеджером и профессиональным пиарщиком. Чтобы проверить выводы коллег, автор связалась с героем публикации и узнала, как ему удается одновременно заниматься наукой, поиском инвестиций и популяризацией своих идей и знаний.
Бергер о развитии науки
С момента находки седиба прошло 10 лет (кстати, дата открытия — 15 августа — совпадает с днем археолога в России). У команды Бергера появилась новая информация о хомо наледи: «Возраст останков не 2-3 млн лет, как предполагалось ранее, а около 300 000», — рассказывает Ли.
Из пещеры Малапа, где были найдены кости седиба, за это время извлекли еще порядка тысячи фрагментов скелетов. В итоге на сегодняшний день об австралопитеке седиба ученые знают больше, чем о каком-либо другом виде наших предков (не считая неандертальцев). Бергер обнаружил и другие, потенциально богатые находками пещеры и продолжает раскопки, в том числе в поисках новых видов.
В каждой части света палеоантропология зарождалась по-разному: где-то она «выросла» из археологии, где-то — из анатомии, сравнительной анатомии, приматологии. Но в итоге объединила все эти и многие другие науки. Традиционно вся ее теоретическая составляющая строилась вокруг невероятно малого количества материальных находок. И, как отмечает Ли Бергер, еще десять лет назад считалось, что останки древних людей являются самыми редкими ископаемыми в мире. Но рост числа экспедиций, расширение географии раскопок, подключение ученых из самых разных областей, — все это позволило опровергнуть прошлые утверждения.
«Теперь мы не только понимаем, что африканская земля изобилует всевозможными напоминаниями о наших архаичных предках, но и узнаем о впечатляющих находках за пределами этого материка, в самых разных уголках света. Даже на территории России был открыт неизвестный ранее вид — денисовский человек, а также его гибриды! А вспомните «хоббитов», найденных на острове Флорес в Индонезии или останки великанов из Китая», — рассказывает профессор.
Бергер считает прошлые заблуждения палеоантропологов самовнушенным пророчеством: «Мы слишком долго говорили себе, что работаем с редкостями, мы концентрировались на этом. Поэтому вели поиск на очень ограниченных территориях. Я говорю конкретно об Африке, но мне кажется, это актуально для ученых по всему миру». Распространение информации ведет к подключению к поискам большего числа людей, использование современных технологий и новые методы разведки, по мнению ученого, позволяет вступить в эру величайших палеоантропологических открытий в истории человечества. По данным Ли, за последние пять лет его коллеги нашли больше останков древних людей, чем за всю историю исследований в Африке, начиная с 1925 года.
«Российским медиа необходимо вдохновлять молодых людей в России для того, чтобы они выбирались из кабинетов и шли на раскопки, ведь это возможность сделать множество новых открытий!»
Профессор бывал с лекциями и в России, где познакомился с популярным отечественным палеоантропологом Станиславом Дробышевским и надеется в будущем сотрудничать с русскими учеными. «Во-первых, мы выяснили, что хомо наледи по датировкам приближаются к находкам, сделанным в России. Получается, что мы изучаем примерно один и тот же период. Во-вторых, нам было бы интересно сравнить ДНК наших образцов с найденными на Алтае. У России тут уже есть опыт взаимодействия с коллегами из других стран. А в-третьих, я уверен в том, что вероятность успешных экспедиций в России очень велика, у этих территорий огромный потенциал», — утверждает Бергер. Он добавляет: «Российским медиа необходимо вдохновлять молодых людей в России для того, чтобы они выбирались из кабинетов и шли на раскопки, ведь это возможность сделать множество новых открытий!»
Финансирование раскопок
В англоязычной прессе и в интернете идут настоящие войны между сторонниками и оппонентами Бергера. А вот до русскоязычной аудитории едва долетают отрывочные сведения о его работе в виде заметок из научно-популярных журналов.
Помимо научного чутья и блестящих навыков в пиаре Бергер обладает еще одним даром: он умеет привлекать инвестиции в свои проекты. Основал фонд, названный своим именем, для поддержки фундаментальных исследований, инициировал создание виртуального тура по подземной пещере с находками в музее на месте раскопок, и добился того, что его исследования спонсируют как частные инвесторы (среди них — Ричард Бренсон, техасский меценат Лида Хилл и китайский бизнесмен из списка Forbes Ричард Ли), так и правительство Южно-Африканской республики.
Сам Бергер не использует термин «инвесторы»: в его среде, далекой от бизнеса, принято говорить о «благотворителях» или «жертвователях». Ученый считает, что вкладывать деньги в его проекты начинают те, кто понял, как важно для человечества понимание самих себя: «Палеоантропология — наука о человеческой истории, о нашей собственной истории. Современному человеку важно понимать свое место в природе. Знать не только наши отличия от всего живого на земле (на изучение этого ученые уже потратили тысячелетия). Но и видеть себя частью всей этой системы. Какой именно частью? Палеоантропология — ключ к ответу на этот вопрос».
Газета The New Yorker цитировала диалог Бергера с его матерью, который состоялся на заре его научной карьеры. Много лет назад Ли сообщил ей, что нашел свое призвание, но оно не принесет особого богатства. А она ответила, что деньги сами появятся, если ее сын станет лучшим. На сегодняшний день Ли Бергер — один из самых известных и популярных палеоантропологов в мире, и у него нет особых проблем с поисками средств на собственные исследования. Но так ли уж велика зарплата ученого в ЮАР?
«Я все еще каждый день хожу на работу, — смеется Ли. — Я научный сотрудник и работаю профессором в университете, получаю обычную профессорскую зарплату. Кроме того, я пишу книги, а в прошлом несколько раз получал награды и премии. Это позволяет вполне комфортно чувствовать себя в финансовом плане. И я счастлив, что мое место в науке позволяет мне достойно существовать».
При этом он признает, что, занимаясь коммерческой деятельностью, зарабатывал бы гораздо больше, но на судьбу не жалуется. Никакого дополнительного бизнеса или источника доходов у его семьи нет. Проблема низкой оплаты труда ученых, по его мнению, есть в любых странах, но многое зависит от конкретного университета, палеонтропологу со своим — повезло.
«Конечно, совсем без денег было бы тяжело. Но любить то, чем занимаешься, и получать от этого удовольствие — куда ценнее, чем много зарабатывать. Думаю, большинство ученых, профессоров и исследователей понимают, чего ожидать, когда выбирают это направление», — резюмирует он.
Структура пожертвований
Американские меценаты всегда вносили свой вклад в развитие палеоантропологии: например, фонд Энн и Гордона Гетти десятилетиями спонсирует исследования Тима Уайта, открывшего ардипитека. Но самый весомый вклад в финансирование проектов Бергера вносит National Geographic: иногда небольшими грантами, иногда крупными суммами. Правительство ЮАР также поощряет исследования Ли, в том числе выделяет средства на зарплаты сотрудников и помогает с организацией встреч. Профессор говорит, что государство считает науку крайне важной составляющая южноафриканского наследия и истории. Сам университет создает рабочие места, выделяет деньги на исследования и предоставляет необходимое оборудование. Частные благотворители приходят сами: Лида Хилл была на выступлении Бергера несколько лет назад и после этого решила поддерживать раскопки.
По примерным подсчетам Бергера, за последние 10 лет после открытия седиба порядка 30% пожертвований поступали от частных благотворителей, около 25% — от National Geographic, еще 20% — от Национального исследовательского фонда правительства ЮАР (включая вложения университета) и оставшиеся 25% приходятся на гранты от государственных организаций других стран (Совета по научным исследованиям Австралии, Национального научного фонда США, Европейского совета и т.д.).
Наиболее крупные пожертвования поступают из тех стран, где Ли Бергер чаще всего выступает со своими лекциями: ЮАР, Великобритания и США. В Штатах также находится административный центр Национального географического общества, который помогает с распространением информации об исследованиях.
«Интерес к подобным исследованиям, по моим ощущениям, растет во всем мире. Это и уже упомянутый Китай, и Индия, которая сейчас особенно заинтересована в развитии науки, и различные страны Европы, которые традиционно поддерживали палеоантропологию, и даже далекая Австралия», — рассказывает Ли. Пожертвований из России пока не было, но Бергер шутит, что после визита Владимира Путина в Йоханнесбург на последний саммит БРИКС, все может измениться.
Его команде регулярно поступают предложения о спонсорстве от коммерческих компаний. Но, как он сам признается, ученый старается избегать такого рода спонсоров. Хотя профессор и его коллеги охотно принимают на тестирование дроны или другие полезные гаджеты.
Палеоантропология — очень зависит от «человеческих» ресурсов. Технологии быстро развиваются и дешевеют, а наибольших вложений все равно требуют люди. Речь и об ученых, которые занимаются теоретическими исследованиями и изучением находок, и о тех, кто работает «в поле», на раскопках. Причем если говорить о технологиях, применяемых в сфере палеоантропологии, цены на них невероятно упали за последние годы. Например, в 2013 году, когда был снят фильм «Заря человечества» об открытии хомо наледи, 3D-сканер стоил порядка $25-30 000. В фильме можно увидеть, что ученые уже применяют эту технологию, но на тот момент Ли Бергер был единственным, кто использовал ее в такой сфере. А сейчас аналогичное 3D-сканирование можно провести с помощью айфона, просто установив на него специальное приложение.
Войны ученых
Многочисленные споры вокруг находок Ли Бергера никогда не связаны с наукой, а только с его подходом к ее популяризации, как уверяет сам ученый. После прочтения статьи в The New Yorker возникает впечатление, что на него работает целая команда профессиональных пиарщиков. В реальности у Бергера нет выделенного специалиста по связям с общественностью и большую часть стратегии он определяет сам.
«Но моя работа действительно командная. И речь не только о том, что в конкретных проектах я советуюсь с ведущими специалистами из самых разных областей. Передо мной и всеми современными учеными стоит общая цель: построение меритократии в науке. Идея заключается в том, чтобы собрать лучших людей с лучшими идеями и дать им доступ ко всем необходимым материалам. Вам это может показаться очевидным, но такой подход никогда не практиковался в нашей сфере», — объясняет Бергер.
По словам Ли, один из самых ярых его критиков — вышеупомянутый Тим Уайт — работает иначе: «Он дает эксклюзивный доступ к находкам узкой группе людей, лишая всех остальных возможности ознакомиться с их работой или материалом. Весь наш спор — о свободном доступе к научным материалам. Мы разрешаем людям осматривать фрагменты костей, публикуем все их параметры и 3D-модели, чтобы другие могли проверить соответствие наших данных реальности. Я считаю, что именно этим и должны заниматься ученые».
Бергер не верит в подход, при котором маленькие группы исследователей публикуют голые цифры и не подпускают никого к реальным останкам даже после публикации.
Аргументы критиков из «старой гвардии» слабеют. В упомянутой выше статье Тим Уайт упрекает Ли Бергера за публикацию в онлайн-журнале eLife (в противовес традиционным уважаемым печатным изданиям типа Nature и Science, где, если верить господину Уайту, и должны печататься настоящие ученые). В то же время, Уайт выпустил публикацию с описанием афарского австралопитека (к представителям которого относится и самая известная в мире самка австралопитека Люси — первая найденная особь этого вида, возраст которой составляет 3,2 млн лет) в журнале Kirtlandia. «Вы когда-либо слышали об этом издании? В том и дело! Он критикует меня за вещи, которые сам практикует», — комментирует Бергер.
Когда команда Ли Бергера опубликовала информацию о хомо наледи, Тим Уайт заявил, что ученые сильно поторопились. Джон Хокс (коллега Бергера, ученый и автор популярного англоязычного блога о палеоантропологии) опубликовал реальную статистику: время, прошедшее от открытия хомо наледи до момента публикации, совпадает со среднестатистическим сроком подготовки подобных научных публикаций за последние сто лет. Как утверждает Ли, он не быстрее и не медленнее других. «Но такие некорректные комментарии Тима со стороны звучат, как научная критика, коей они не являются. Важно только одно: подобная «критика» публикуется только в соцсетях или популярных газетах и журналах, но не в научных изданиях», — считает Бергер.
Бергер подчеркивает, что никогда не работает в одиночку, а все его достижения — результат сплоченной работы большого количества людей. Одна из важных задач руководителя исследований — на каждый проект подбирать правильную команду, которая лучше всего справится с конкретной работой.
«Я всегда готов открыто обсуждать критику и с коллегами, и с людьми вне моей команды. И речь не только о медиа-стратегии, это касается и научной стратегии. Мы живем в эпоху, когда наука меняется к лучшему, становится открытой, и запрос общества на фактчекинг растет. Поэтому я консультируюсь с людьми с самым разным бэкграундом. Мне кажется, иногда ученые бывают довольно замкнутыми и высокомерными и живут в своем собственном воображаемом мире. Этого надо избегать. Одна из целей науки – расширять знания, не наши личные, а всего человечества», — поясняет профессор.
Семья ученых
Не только сын Ли, уже девятнадцатилетний студент Мэттью, с детства принимает участие в раскопках. Жена Бергера, рентгенолог Жаклин Смилг (Jacqueline Smilg), этим летом защитила докторскую диссертацию в области палеоантропологии о применении компьютерной томографии при исследовании ископаемых останков.
«Джекки — врач-рентгенолог. Ее докторская посвящена улучшению технологии исследования останков, находящихся внутри каменной породы. И это результат участия в огромном количестве исследований. Именно она сделала первый снимок черепа седиба. Она делает для нас снимки каждую неделю и недавно просканировала фрагменты скалы, добытые в нашей последней экспедиции, которые содержали новый скелет», — рассказывает Бергер.
Вся его семья всегда была так или иначе вовлечена в его работу, и сегодня, по его словам, эта вовлеченность велика, как никогда. Мэттью Бергер сейчас изучает археологию, антропологию, геологию и когнитивные науки в Университете Алабамы в США. Говорит, что хочет быть палеоантропологом. Ли считает, что сын действительно успешен в этой области.
Дочь профессора, Меган, учится в Университете Майами на морского биолога и планирует заниматься дикой природой, ее охраной и лечением животных. Она тоже занималась подземными раскопками в пещере Райзинг Стар, где нашли наледи, и активно участвовала в работе экспедиции. На одной из знаменитых фотографий, опубликованных в National Geographic, Меган как раз запечатлена во время спуска в узкую щель внутри пещеры на страховочном тросе.
Ли отмечает, что все члены его семьи разделяют его любовь к палеоантропологии: «мы вместе путешествуем, участвуем в экспедициях и самые прекрасные моменты переживаем тоже вместе. Мне посчастливилось принимать участие в великих открытиях. И делать это вместе с семьей особенно здорово. Практически на любой фотографии, связанной с этими фантастическими моментами, вы увидите тех или иных членов моей семьи, и я обожаю это».
