Источник:
Александр Кудрин покинул должность начальника аналитического подразделения Sberbank CIB почти год назад. Его уходу предшествовал скандал вокруг отчета о «Газпроме». Авторы отчета, Александр Фэк и Анна Котельникова, утверждали, что главные бенефициары инфраструктурных проектов монополии — это ее подрядчики («Стройгазмонтаж» Аркадия Ротенберга и «Стройтранснефтегаз» Геннадия Тимченко). Александр Фэк в итоге был уволен, а главе Сбербанка Герману Грефу пришлось извиняться перед Тимченко и предправления «Газпрома» Алексеем Миллером. За несколько месяцев до этого, осенью 2017 года, Фэк, Котельникова и Валерий Нестеров стали авторами не менее скандального отчета — о российском нефтегазовом секторе, одна из глав которого называлась «Rosneft: We Need to Talk About Igor» («Роснефть»: надо поговорить об Игоре»). В ней авторы критиковали «Роснефть» и лично главу компании Игоря Сечина — они отмечали, что компания, вместо того, чтобы снизить долг, направила $22 млрд на приобретения «без четкой сфокусированности». Тогда перед «Роснефтью» также пришлось извиниться.
В среду стало известно, что Кудрин вышел на новую работу – теперь он главный стратег в инвестиционной компании «Атон». Forbes побеседовал с ним о правилах игры для инвестиционных аналитиков, о его новой работе и о том, есть ли сейчас кризис в его профессии.
Расскажите, почему пришлось так долго – почти год — искать подходящее место и почему выбрали «Атон»?
«Атон» — старейшая российская инвестиционная компания с прекрасной репутацией и трек-рекордом. Плюс это частный и весьма динамичный инвестбанк, с которым интересно работать. Я бы сказал, что для российского финансового мира, который меняется довольно сильно, «Атон» — это правильная компания для того, чтобы максимально быстро перестроиться под те требования, которые предъявляют инвесторы.
Является ли для вас эта позиция дауншифтингом, учитывая, что вы руководили в Сбербанке целым аналитическим блоком?
Я бы так не сказал. На протяжении всей своей карьеры я занимался российским рынком – как еврооблигаций, так и рублевых облигаций. В «Атоне» же в сферу моих обязанностей входит анализ глобального рынка инструментов с фиксированной доходностью. Для меня это интересная задача – расширить спектр своей деятельности и заняться не только российским рынком, но и международным, который в разы больше и, честно говоря, местами гораздо более интересный. На фоне санкционного режима, который действует с 2014 года, сегмент отечественных еврооблигаций сузился, фокус состоятельных частных и институциональных инвесторов, на которых ориентируется «Атон», сместился с России на другие географии.
Чем вы занимались в течение года после ухода из Сбербанка? Кажется, основали свою аналитическую компанию?
Да, и она продолжит работать. Одно другому не мешает.
Ходили слухи, что вам предлагали возглавить Центр стратегических разработок. Вы отказались?
Я слышал эти слухи, но не буду их комментировать. Могу лишь добавить, что к моменту ухода из Сбербанка я начал преподавать в Высшей школе экономики, и эту деятельность я продолжу.
Ваш уход из Сбербанка был связан со скандалом из-за подготовленных аналитиками отчетов. Другой скандал в 2017 году произошел с отчетом «Альфа-Капитала» (в августе 2017 года директор по работе с состоятельными клиентами «Альфа-Капитала» Сергей Гаврилов в письме клиентам, выдержки из которого опубликовали «Ведомости», сообщал о рисках, связанных с крупными частными банками — «ФК Открытие», Бинбанком, МКБ и Промсвязьбанком; все они, кроме МКБ, до конца года были санированы — Forbes). Что сейчас происходит с банковской аналитикой в целом? Не вымирает ли она как жанр?
Я бы сказал, что рынок инвестиционной аналитики переживает трансформацию, но говорить о том, что он как-то разрушился или его не существует, или что инвестиционная аналитика в России никому не нужна – это неправда. Спрос есть и этот спрос растет, просто он другой, не такой, каким был, предположим, 10 лет назад.
Раньше в Москве были представлены подразделения практически всех глобальных инвестиционных банков. Сейчас значительная часть международных инвестдомов Россию покинула из-за санкционного режима. Интерес международных инвесторов к России упал – это факт.
Но в это же время развивается внутренний инвестор. Растут активы в ведении управляющих компаний, растут доли вложений на рынок пенсионных фондов. Бурно растут и частные инвестиции — число брокерских счетов на Московской бирже в прошлом году удвоилось. И естественным образом на этом фоне возрастает спрос на аналитику.
Но как быть с давлением на аналитиков? Случай Гаврилова из «Альфа-Капитала» показал, что он же был прав в своем прогнозе, но на него все равно ополчились (несмотря на то, что Гаврилов продолжил работать в «Альфа-Капитале», его вызывали на беседу в ЦБ, а совладелец «Альфа-Групп» Михаил Фридман говорил, что тот поступил «неразумно» — Forbes).
Я не буду комментировать ситуацию в «Альфа-Капитале» хотя бы потому, что я не знаю, что происходило внутри компании. По поводу давления — на рынке инвестиционной аналитики есть вполне прозрачные правила игры, которые определил регулятор и которые соблюдают все ведущие инвестбанки как в России, так и в мире. Есть служба комплаенс, которая следит за конфликтом интересов и за тем, чтобы аналитика в бизнесе, который построен правильно, была независимой. Я уверен в том, что эту лучшую практику применяют все ведущие инвестиционные дома.
На новом месте вы будете готовить такие же яркие отчеты? Нет ли уже идей, о чем они будут?
Мы будем отрабатывать тот формат взаимодействия с инвесторами, который будет ими максимально востребован. Если вы занимаетесь аналитикой, то в идеальной ситуации вам время от времени в голову приходят какие-то хорошие идеи. И это то, чем мы будет заниматься.
